Архиепископ Сан-Францисский иЗападно-Американский Кирилл
—Хочу честно сказать, что словами какого-либо языка невозможно объяснить, какое чувство каждый православный христианин имеет сейчас всвоей душе. Духовная радость, если ужиспользовать слова; колоссальное, это яуже лично отсебя говорю, облегчение, что пришел конец разделению единой Церкви, что теперь мыснова будем вместе. Больше ничего немогу сказать: дальше идут уже одним эмоции.
—Очем люди говорили всамолете?
—Ксожалению, ясидел впереди, где было мало наших. Ясвладыкой митрополитом летел. Мывсе были очень переутомлены итотчасже заснули. Нокогда была возможность, мы, конечно, говорили отомже, очем явам уже сказал: «колоссальное облегчение», «духовная радость», «недождусь того дня Вознесения, когда Святейший Патриарх иВысокопреосвященный Митрополит подпишут Акт, чтобы скорей наступил тот момент, когда все сольется водно».
—Были увас моменты неверия, что все еще может несостояться?
—Уменя лично небыло, почему-то яссамого начала чувствовал, что это состоится. Будут проблемы, конечно, несогласия, вопросы, которые надо будет обсуждать... Ноэто нормальные явления. Ноялично, повторяю, всегда чувствовал, что раньше или позже всё придет ктому, что произойдет завтра. Хочу объяснить, почему ятак чувствовал. Итаидругая сторона желала положить конец этому разделению. Конечно, каждый мог иметь свое мнение, каждый понимал этот вопрос несколько иначе, чем другой, новсе равно все стремились ктому, чтобы найти общую середину, «царский путь». Над этим работали— это мывидели. Следя запереговорным процессом, яверил, что постепенно члены комиссий придут ктакому заключению, которое сделает возможным совершитьто, что состоится завтра.
—Чего больше всего ждут ваши прихожане отвоссоединения?
-Что будет единство инебудет больше разделения. Незнаю, как здесь, вРоссии, нонаша церковная жизнь «сжата», тоесть унас нестолько народа. Каждый знает, кто что делает. Икогда люди приходили несколько лет назад изМосковской Патриархии исповедоваться иприобщаться, бывали случаи, чтоим отказывали. Говорилиим, что нет евхаристического общения, что они под омофором такого-тои такого-то, поэтому мыих мынепринимаем. Ялично это очень переживал. Знать это было очень больно. Ведь это свойже народ, своиже православные люди. Вот из-за этого раскола мынемогли дажеих причащать людей.
Постепенно это начало меняться. Даже несмотря нато, что формально нельзя было приобщать, потому что нет евхаристического общения, некоторые священники всеже допускали кчаше. Ябыл одним изтех, кто сказал, когда комне батюшки обратились: «Бог благословит! Ничего неговорите, просто приобщайте».
Теперь это пришло кконцу. Это было самое больное для всех нас— отказывать втаинствах. Это главное, что смущало многих.
Сейчас прояснилось многое изтого, что раньше небыло нам известно, изтого, что касается канонических вопросов, сергианства. Мыинезнали даже, чтоздесь, вРоссии, люди думали отехже самых вопросах. Мынезнали, как люди увас навсе это смотрят. Унас была, возможно, неверная информация. Благодаря переговорному процессу, мыувидели, что насамом деле многие здесь мыслят, как имы. Надо было просто собраться вместе, поговорить идовести дело дотого, что будет завтра.
Епископ Женевский иЗападно-Европейский Михаил
—Владыка, что вычувствуете накануне радостного для Русской Православной Церкви события?
—Трепет, как перед праздником большим, великим. Трепет, который мычувствуем перед радостным событием, перед торжеством, ккоторому мыдолго готовились, окотором много думали. Унас позади очень много пережитого. Четыре года назад нам казалось все это немыслимым. Так часто бывает, когда мы к чему-то горячо стремимся. Астремились мыкразрешению вопроса церковного. Номынезнали, как его решить, думали, что никогда ничего нерешится, ведь никто изнас необладает пророческими способностями. НоГосподь все устраивает помере нашего стремления. Оно внутреннее, оно глубоко всознании церковном всегда пребывает. Мымолились обэтом. Ноивмолитве мыпонимали, что это только надежда. Никто изнас неможет никогда заранее быть уверен втом, что Господь тебе дастто, очем тымолишься. Это незначит, что верынет. Просто было такое чувство внутреннее. Атеперь, когда все разрешается ипоявилась возможность приступить кпримирению церковному, испытываешь невероятную радость.
—Вынесколько лет жили здесь, вРоссии, втовремя, когда шел переговорный процесс. Какой выувидели тогда нашу Церковь?
—Яидоэтого жил вРоссии. Я15лет был представителем Русской Зарубежной Церкви.
Уменя смешанные чувства. Ноглавное, что вжизни для себя япреграды невидел, ивсете, кого явстречал, никаких преград друг удруга невидели. Ноэто несовсем церковный подход. Ввопросе омолитвенном общении, иэто чувствовалось, многое было связано стем, что мыочень отдалены друг отдруга физически, точнее, географически. Иконечно, как это всегда бывает, когда что-то очень долго тянется, возникают внутренние преграды, которые, правда, тутже обрушиваются при встрече ипри общении.
Яврусские храмы ходил, молился, меня принимали как своего, никогда никто мне несказал, что я какой-то другой. Издесь яникого несчитал чужим. Было чувство единства внутреннего, ацерковно— иэто совершенно ясно, что это другое,— следует рассматривать вопросы вовсем объеме. Ито, что всё, наконец, разрешилось, это доказательство того, что это Господь все устраивает.
—Владыка, асвами большая делегация прилетела?
—Да, большая.
—Очем люди говорили, когда летели всамолете?
—Мыневсе вместе летели. Многие приехали сами посебе. Ноувсех приехавших одна радость. Увсех одинаковое внутреннее чувство ипонимание того, что мысовершаемто, очем мыдолго молились. Ипонимание того, что спримирением иевхаристическим общением начинается выздоровление церковного организма, которое длянас, конечно, очень важно. Для каждого изнас— русских людей изаграницей, ивРоссии. Могу добавить, что это еще важнее идля самой России как территории, накоторой общество живет, меняется иразвивается.
—Владыка, ачто прихожане вашей епархии ждут отобъединения?
—Это необъединение, невоссоединение. Это примирение иевхаристическое общение. Люди достигают настоящего, правильного церковного устройства. То, что было, считалось всегда болезнью. Аэто— выздоровление.
—Высчитаете, что мывыздоровели?
—Ну... (улыбается), нельзя сказать это насто процентов. Совершенно здоровым никто никогда неможет быть. Это, скорее, оздоровление. Это мое внутреннее глубокое сознание. Конечно, естьте, которые сомневаются, их немного, этоте, кто никак неможет переступить через преграды; они считают, что есть вещи, которые они никак принять немогут. Это духовное препятствие. Оно тяжелое. Оно бывает упорное, нооно, может быть, долго непродержится. Подобные чувства были укаждого изнас.
Когда мне было 15лет, ядумал, что вообще никогда Россию неувижу. Ничего нам неговорило отом. Россия была совершенно закрыта. Ноунас всегда было такое чувство, что она закрыта, но... Когда яходил вшколу, французы, мальчики, уменя спрашивали: «Зачем тырусский? Тычто? России нет ибольше небудет». Янемог ответить наэтот вопрос: зачем ярусский? Они чувствовали, что ярусский. Было нечто внас, внашем сознании ипонимании. Может быть, этого инесуществует, ноунас внутри это понятие есть. Ипока мыживем сэтим, потому что Господь нам это дает изаставляет нас смириться стем, что внас есть. Вот какое было положение.
Атеперь— оздоровление. Ноожидается, думаю, может быть, ополчение каких-тосил. Это неизбежно. Поэтому надо крепко все держать. Конечно, Господь всегда поможет, ноимыдолжны крепко стоять перед Богом.
Игумения Моисея, настоятельница Вознесенского Елеонского монастыря (Иерусалим)
—Воссоединение— это долгожданное событие, ихотелосьбы, чтобы все это произошло отчистого сердца ислюбовью, ичтобы каждый разбил все стены ипреграды, ичтобы все основывалось только нахристианской любви.
—Увас наСвятой Земле хорошие отношения между монастырями, принадлежащими кразным юрисдикциям?
—Хорошие. Ноналичном уровне. Это личные отношения между игумениями, между сестрами, нонеофициально.
—Авысами, лично, ничего непобаиваетесь?
—Придется научиться небояться. Конечно, побаиваемся: что-то новое— это всегда неизвестное. Вызнаете, мывсе-таки пострадали немножко ив1997году и в 2000-м, когда неочень мягко это все начиналось. Конечно, унас какие-то опасения есть. Мыпонимаем, что мыдругие, хотя имырусские, ивырусские, номыразные.
—Высохранили всвоем монастыре дореволюционный уклад?
—Да. Авысоветскую школу прошли. Идлянас, конечно, это чуждо, номыготовы как-то дружно жить. Постараемся. Мыдолжны показывать пример.
Протоиерей Александр Лебедев, секретарь комиссии РПЦЗ попереговорам сМосковским Патриархатом
—Этот день для нас долгожданный. Многие вЗарубежной Церкви, ксожалению, забыли заветы основателей Зарубежной Церкви, которые говорили отом времени, когда вынужденное административное разделение между Церковью зарубежом инаРодине должно прекратиться, говорили, что наше положение является чрезвычайным ивременным. Ипосле падения коммунизма ибезбожной власти ивосстановления нормальной церковной жизни наРодине мынеможем жить отдельно, адолжны опять воссоединиться сЦерковью наРодине. Это были заветы митрополита Антония, митрополита Анастасия ивсей Зарубежной Церкви впервые десятилетияее существования. Это закреплено также ивПоложении оРусской Зарубежной Церкви, где говориться, что мыявляемся неотъемлемой частью единой Русской Церкви, временно самоуправляющейся допадения безбожной власти вРоссии. Таким образом, мыожидали этот день десятилетиями. Иунас чувство, как яоднажды говорил, чувство предпасхальной радости, трепетного ожидания того момента, когда, наконец, единство будет восстановлено.
—Очем люди думали иговорили, когда летели сюда?
—Увсех было праздничное ирадостное настроение. Несмотря нато, что внашем самолете были иобыкновенные пассажиры, неправославные, летящие посвоим делам, при взлете весь самолет запел: «Христос воскресе...». Это было чувство какого-то особого духовного подъема. Владыка митрополит перед нашим отлетом, вслове, обращенном ксобиравшимся лететь, объяснил, что это духовное, церковное дело, посоветовал всем, чтобы они чувствовали себя как паломники, которые едут для совершения богоугодного дела. Иядумаю, что это чувство охватило всех участников.
Такого количества священников, собранных вместе, яникогда невидел. Когда владыка Лавр входил вхрам, сопровождаемый сонмом священников, диаконов, чтецов, певчих имирян Зарубежной Церкви, мне вспомнились слова: «Сеазидети, иже мидаде Бог» (Ис.8: 18). Тоесть вошел Первосвятитель Русской Зарубежной Церкви, азаним— клир ипаства как одно целое.
Архидиакон Евгений Бурбело
—Ясчитаю что нынешнее торжество— это милость Божия. Внашей Церкви в 1920-х годах произошло разделение, многим изнас пришлось оставить пополитическим причинам Родину, исейчас настало время, когда мыможем воссоединиться. Итут многие или некоторые говорят, что мыспешим, дескать, спешка должна быть только при ловле блох. Номне кажется, что правыте, кто сейчас как раз ведет работу повоссоединению: Святейший Патриарх Алексий иВысокопреосвященный Митрополит Лавр, наши иваши архиереи. Пару дней тому назад явысказал свою мысль владыке Лавру: «Ясчитаю, что выстоите поистине натвердой почве, потому что все темные силы подняли свои головы против ваших начинаний. Следовательно, что-то делается противих желания». Иясчитаю, что семинаристы, которые были свидетелями этого великого торжества, почувствуют, что был выбран правильный путь, что все мыдолжны только поддерживать это начинание, нопри этом исамим непадать.
Диакон Николай Ленков
—Мыпосещали школу, основателем которой был святитель Иоанн Шанхайский. Вэтой школе учились дети-беспризорники. Вот владыке попадается ребенок, оннесмотрит— китаец или японец, кореец или белый— поднимает, крестит, обучает. Некоторые изего воспитанников живут сейчас вСан-Франциско, например, Петя Ионин. Когда мыприехали влагерь наФилиппинах, это когда в1949году китайские коммунисты квласти пришли, ниодна страна нас непринимала, потому что мыбыли людьми без гражданства. НоФилиппины решились принять. Икогда установили там палатки, старые иммигранты сразу стали строить походные церкви— воимя архангела Михаила ипреподобного Серафима Саровского. Там яполучил церковные знания, там иприслуживал. Унас службы шли каждый день: ссеми довосьми— литургия. Мне было 14лет. Нас было пять тысяч иммигрантов, которые современем растекались поразным странам. НаФилиппинах унас была русская школа, там преподавали закон Божий, историю. Святитель Иоанн всегда присутствовал наэкзаменах.
В1953году нас осталось около ста человек. После того как прошли тайфуны, святитель Иоанн Шанхайский все ходил побольницам. Еще вШанхае, вовремя войны, онночью ходил побольницам, потюрьмам. Никогда его невидели ехавшим нарикше. Тогда был введен комендантский час ипосле девяти нельзя было выходить наулицу, нонавладыку даже японцы рукой махали: «Это какой-то святой человек». Аонходил через полосы заграждения, рясы свои трепал. Некоторым изнас потом приходилосьих зашивать.
Владыка очень хорошо сдетьми обращался, любезно. После литургии онвсегда зазывал нас ксебе вкелью, угощал фруктами ивтоже время экзаменовал. Вот, говорил, сегодня Евангелие читалось— иподарилнам, одиннадцатилетним детям, Новый Завет.
—Скажите, аждали лично выэтого события— воссоединения?
—90лет ждали. Еще мой отец ждал. Хотя ему говорили: «Что своза упало, топропало». Ноонверил, потому что преподобный Серафим Саровский говорил, что дважды запоют Пасху втечение одного лета. Ивсе мыждали. Конечно, оннедождался— в1975году умер. Онбыл полковником белой русской армии. Отец сказал мне имоему брату: «Янедоживу, авыдоживете: придет время, когда выбудете ходить непоЛенинграду, апоПетербургу, ибудете видеть трехцветный флаг идаже увидите двухглавого орла. ИЦерковь снова будет народине. Мыуходили изРоссии сверой, что возвратимся некак иностранцы, акак ксебе домой».
Икак только вРоссии цепи разорвались, япервый сюда приехал. Поцеловал землю. Ас1991года яуже начал приезжать каждыйгод. Унас были такие домашние церкви, имытам молились. Ноэтот год будет другой— теперь ясмогу посещать любой храм! Яждал этого. Это как «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко...» Яуже другого диакона наместо свое приготовил, идля меня место уже приготовили. Мой отец монархист иямонархист, имыждали идождались. Сегодня уменя тройной праздник: первый— Вознесение, второй— воссоединение, атретий— яувидал вРусской Православной Церкви великое множество священнослужителей отепископов додиаконов.
Жители Москвы и области в ближайшие дни смогут увидеть полет МКС
Международную космическую станцию (МКС) в ближайшие дни можно будет увидеть над Москвой и Подмосковьем, для этого ушедшим на изоляцию жителям даже не придется выходить на улицу - станция будет видна из окон квартир, сообщает Музей космонавтики.
Первопроходцы Марса. Пять самых знаменитых марсоходов
20 марта NASA сообщила о полной готовности марсохода Perseverance к полету. На него были установлены специальные пробоотборники для грунта. Именно в них марсоход может привезти на Землю образцы поверхности и, кто знает, возможно и жизнь.
На Марсе обнаружили странную дыру
Ученые НАСА обнаружили на снимках Марса необычную дыру. Отверстие расположено на склоне потухшего вулкана и может намекать на живые организмы, сообщается в блоге НАСА.
Планета Марс | Технический прогресс | Космодромы | высокие технологии | Современная культура | Иван Ильин | Шпенглер | Национальная идея | наукограды | городские игры
« Назад