Между Брейгелем и Гитлером

Открытие Дней Гамбурга в Петербурге ознаменовалось не только выступлением труппы балета Джона Ноймайера на сцене Эрмитажного театра, но и выставкой работ Макса Бекмана в Петровской галерее Эрмитажа. Работы Макса Бекмана плохо представлены в российских музейных коллекциях, хотя это один из лучших представителей немецкого искусства первой половины ХХ века. Его язык — гипертрофированный, гротескный, жутковатый — родился в недрах немецкого экспрессионизма. Художник был членом берлинского Сецессиона, внимательно следил за деятельностью группы «Мост».

Самые разные влияния — от Грюневальда, Босха и Брейгеля до «новой вещественности», Сезанна и постимпрессионистов — у Бекмана сплавлялись в неповторимый образ Германии между двумя мировыми войнами. Лихорадочное веселье на искаженных страхом лицах, уродливые рыла, плотоядные ухмылки, оскаленные зубы, скрюченные тела — все это ввинчено, вбито в тесные гравюрные листы. Судорожный ритм угловатых линий сплетается в динамичные композиции, втягивающие зрителя внутрь ночного кошмара, неотвязного, как «Капричос» Гойи.

На выставке представлено и несколько живописных работ, среди которых доминирует элегантный ранний «Автопортрет» с сигаретой в руке на фоне флорентийского пейзажа, а также знаменитые графические серии художника из музеев Любека и Гамбурга: «Лица», «Ярмарка», «День и сон», «Берлинское путешествие». Самая известная серия — «Ад» (1919), представляющая Берлин 10 фантасмагорическими картинками. Оптика Бекмана заостряет и обнажает в Берлине черты современного Вавилона с его хаосом, нервическим весельем ночных кабаре, голодом нищих, борделями и уличными убийствами. Сцены садизма и насилия, греха и болезни вопиют к зрителю: черные провалы ртов разинуты в немом крике.

Вся военная и послевоенная графика Бекмана — работа только стальным пером, иногда процарапывающим бумагу насквозь, или стальной иглой по медным и цинковым пластинам. Карандаш отринут, как слишком мягкий и расплывчатый инструмент: карандашные линии не подходили для прорисовки страстных, как восклицательные знаки, бекмановских контуров. Привязанность Бекмана к теме жестокости, одержимость смертью и разложением — реакция художника на то, что он видел на войне, в госпиталях и окопах. Бекман предчувствует грядущую катастрофу. «Мы должны принять участие во всех бедствиях, которые наступят. Наши сердца и наши нервы мы должны обречь на ужасный крик боли бедных обманутых людей», — пишет он в 1918 году.

Позже, вместе с признанием и славой, приходит успокоение, видение мира гармонизируется. Этот период представлен на выставке живописными работами: лиричный, по-настоящему красивый портрет Эльзбет Гетц, пейзажи «Цветущая акация», «Лодки на берегу» излучают свет и наполнены мягким, но ярким цветом. Энергические линии рисунка смягчены живописной фактурой. В это время Бекман думает и видит иначе: «Я пишу портреты, натюрморты, пейзажи, виды городов, всплывающих из моря, прекрасных женщин и гротескных чудовищ... Короче, жизнь. Просто существующую жизнь. Без мысли и идеи. Черпаю краски и формы из природы и самого себя. Так красиво, как могу...»

Десятилетнее изгнание и изоляция Бекмана начались с приходом нацистов к власти. Его работы изымаются из немецких музеев, его картины висят на печально знаменитой выставке «Дегенеративное искусство». В 1937 году, прослушав речь Гитлера на открытии Дома немецкого искусства в Мюнхене, Бекман с женой навсегда покидают Германию. Живут в Амстердаме, а в 1947 году эмигрируют в Штаты. Там, вновь начав интенсивную творческую жизнь, Бекман умирает через три года. Он упал прямо на улице, по дороге на выставку Американское искусство сегодня«. Признание, на этот раз всемирное, пришло к нему снова уже после смерти. На последнем аукционе Sotheby´s его картина «Дама перед зеркалом» ушла за 2,808 млн фунтов.

"Газета"

E-mail пользователя:
Пароль:
Запомнить меня

У вас нет аккаунта? Создайте его сейчас.

Добавить комментарий

« Назад

« Предыдущая страница   | | Следующая страница »