«Оранжевый мираж» или начало политики?

Когда Михаил Саакашвили получил на президентских выборах в Грузии почти все голоса, можно было с уверенностью прогнозировать, что добром это точно не кончится. Слишком уж всё было гладко.

Нынешней осенью массовые протесты в Тбилиси поразительным образом напоминали народные выступления, которые несколько лет назад привели его к власти. Однако было в этих событиях и принципиальное различие. Если в первом случае власть выглядела беспомощной и сопротивлялась больше для виду (как же объявить о победе революции, даже бархатной, если ей никто не противодействует), то на сей раз правящий режим действует жестко, эффективно и решительно, сочетая репрессии с политическим маневрированием.

Очередной кризис Грузии ненароком раскрыл главный секрет «оранжевых» и прочих цветных революций: их никогда не было.

Вернее, они не были революциями.

Перераспределение власти внутри правящей элиты происходило в узком кругу и на основе беспринципного сговора, а массовка на улицах была необходима для того, чтобы освятить результаты этого торга. Разумеется, массам об этом знать не полагалось. Эффект достигался именно потому, что толпы, заполнившие центральные площади Тбилиси, Киева и Бишкека никем подкуплены не были. Они не были даже в полном смысле слова обмануты и преданы. Ведь в политике, для того чтобы обмануть людей, надо им пообещать что-то конкретное. Но ничего подобного не происходило. В строгом смысле слова, народ и в Грузии, и на Украине, и в Киргизии получил именно то, что ему обещали: одних коррумпированных начальников сменили на других. А разве речь шла о чем-то ином?

Толпы разгневанных граждан просто использовались в разборках внутри аппарата власти. Разумеется, массовое участие людей в событиях — даже если речь шла о весьма поверхностной инсценировке — было чревато тем, что процесс выйдет за рамки первоначального сценария. Вряд ли в Бишкеке запланировали разгром бутиков на центральных улицах. А киевская толпа чуть было не обрела гражданское самосознание. Трудно даже представить себе, что могло бы произойти со всей украинской элитой (независимо от цветовой гаммы), если бы население действительно оказалось способно организоваться для политической борьбы. Несколько раз во время и после событий на Майдане казалось, что нечто подобное вот-вот произойдет. Но, хоть и не без труда, украинские политики общими силами удержали ситуацию под контролем.

Самая правильная, самая управляемая и предсказуемая цветная революция прошла именно в Грузии. Эдуарда Шеварднадзе сменил тот самый человек, которого он сам себе прочил в преемники. То, что по сути было грузинским вариантом операции «Наследник», воплотилось в форму «демократической революции».

Конечно, сам Шеварднадзе наверняка собирался пробыть на своем посту немного дольше, а Леонид Кучма на Украине имел собственные тактические заготовки, которые в жизнь не воплотились. Но это частности. Личные неудачи президентов — это одно, а общее направление государственного развития — совсем другое. Это общее направление выдерживалось, даже если кем-то или чем-то приходилось жертвовать.

В России смысл происходящего у соседей на первых порах не все поняли, что породило целую «оранжевую» мифологию. Помню, как в небольшом провинциальном городе подвыпивший местный интеллигент рассказывал мне, что он вышел гулять по парку в оранжевом шарфике и этим до полусмерти напугал областные власти. С другой стороны, появилась целая плеяда профессиональных борцов против «оранжевой угрозы», неплохо устроенных в этой жизни и материально заинтересованных в том, чтобы угроза как можно дольше сохранялась.

При этом ни сторонники, ни противники экспорта «оранжевой революции» в Россию не понимали (вернее, не желали открыто признавать), что подобный экспорт невозможен в силу объективных социально-исторических причин. Российская, точнее — московская, «оранжевая революция» уже произошла в 1991 году, резко ускорив переход страны к капитализму. Это, собственно, и была единственная успешная «оранжевая революция», которая не просто состоялась на улицах столицы, но и резко изменила жизнь миллионов людей. Другой вопрос, что для большинства не в лучшую сторону. Последовавшие события 1993 года с очередным появлением бронетехники на московских улицах как раз знаменовали конец «оранжевого» периода отечественной политики, когда игра в игрушки кончилась, борьба пошла всерьез, а правящие элиты, хоть и не консолидировались, но уступать инициативу низам общества были явно не намерены.

Запаздывание и пробуксовывание капиталистического развития в других постсоветских республиках привело к тому, что стало возможным повторение сюжетов 1991 года, давно уже отыгранных и невозможных более в России.

Недавно, шаря в Интернете, я натолкнулся на очередной текст Эдуарда Лимонова, который, на мой взгляд, великолепно объясняет, почему «оранжевая» программа в наших условиях выглядит откровенным абсурдом. Призывая читателя поддержать «Другую Россию», отечественный вариант «оранжевой коалиции», Лимонов пишет:

«„Другая Россия“ знает дорогу. Следуйте с нами вместе. Мы поднимем над собою количество граждан, намеренно испортивших бюллетени, как флаг, так как другого способа выразить свой протест против беззакония нет. Мне лично всё равно, к какой идеологии склоняется гражданин, пришедший по нашему призыву на избирательный участок и вписавший „Другая Россия“ в бюллетень. Любая идеология приемлема, если гражданин уже восстал хотя бы до степени восстания в бюллетене, до начертания там „Другая Россия“. Это правильная дорога, и будь ты коммунист, либерал или националист — иди и пиши, о чем тебя просят. Ты увидишь, что из твоего протеста в бюллетене вырастет. Ибо мы ищем предлог для конфронтации. Мы предъявим им солидную, многомиллионную цифру и оспорим их выборы.

Другого пути нет, поверьте. Нужно идти не по пути разобщающих идеологий (часто просто вздорных!), а вот по этому пути слияния силы воедино, исходя из общности интересов. Идеологии на самом деле давно не движут массами».

Большинство читателей, наверно, еще прекрасно помнит, как подобные призывы захватывали воображение полуинтеллигентного обывателя в начале 1990-х годов. Но по прошествии почти двух десятилетий даже очень наивные люди не могут не удержаться от иронических вопросов. Кого это можно напугать, испортив избирательный бюллетень? В чем состоит общий интерес миллионеров и рабочих? На чем, отбросив идеологию, сошлись сторонники свободного рынка вроде Андрея Илларионова с романтиками военного коммунизма вроде Сергея Удальцова? Можно сколько угодно повторять слова об общем деле и общем враге, но нужна хоть какая-то общая позитивная программа. Хоть какое-то представление о том, что могут победители сделать со страной в случае успеха.

«Оранжевые революции» были возможны лишь в обществе, которое еще не разделилось на присущие капитализму классы либо еще не осознало этого разделения. В России эволюция социально-экономической системы прошла достаточно далеко, чтобы исключить подобные варианты.

Между тем в странах, переживших цветные революции 2004—2006 годов, обнаружилось, что произошедшие события ни в политике, ни тем более в жизни ничего не решили. Общие правила игры остались прежними. На Украине, где вели борьбу два клана — Донецкий и Киевский, эта борьба с переменным успехом продолжается по сей день. Политики то формируют коалиции, то разругиваются и идут на выборы. В Киргизии политические группировки, недополучившие свою долю в годы правления президента Акаева, увлеченно делят власть. В Грузии, как и при Шеварднадзе, после краткосрочной стабилизации начался новый кризис.

Грузии вообще повезло. Ни один президент после получения независимости республикой не смог нормально досидеть на своем кресле положенное время. На проспекте Руставели сначала стреляли, потом протестовали, теперь пускают слезоточивый газ. Жизнь до известной степени налаживается: люди — на материальном уровне — привыкли к новым условиям. Но никак не могут примириться со своим новым социальным положением.

В этом смысле массовые протесты в Тбилиси отнюдь не являются повторением розовой революции, только теперь направленной против ее же бывшего лидера. Напротив, они знаменуют начало нового этапа, когда уличные толпы перестают быть просто массовкой, используемой втемную для прикрытия верхушечного сговора.

То, что грузинская оппозиция не могла выдвинуть единого лидера, свидетельствует не о ее слабости (или, наоборот, силе), а лишь о том, что в обществе возникло осознание различия интересов и понимание того, что идеологии — не просто набор красивых слов, а важный инструмент управления, требующий бережного и осторожного отношения, что лидерам необходимо не только договариваться друг с дружкой о том, кто будет главным и как разделят портфели, но и отчитываться перед своими сторонниками, которых еще надо убедить в необходимости компромисса. Перед нами первые признаки появления гражданского общества. Или чего-то такого, что при благоприятных обстоятельствах, с течением времени, может быть, постепенно имеет шансы превратиться в гражданское общество.

Строго говоря, в большинстве стран постсоветского пространства политика в точном смысле слова (как борьба крупных общественных сил за свои интересы) была до недавнего времени просто невозможна. События, происходящие сейчас в Грузии, свидетельствуют о том, что положение начинает меняться.

по данным научно-просветительского журнала "Скепсис.ру"

E-mail пользователя:
Пароль:
Запомнить меня

У вас нет аккаунта? Создайте его сейчас.

Добавить комментарий

« Назад

« Предыдущая страница   | | Следующая страница »