"Постиндустриальное общество" - тупиковая ветвь социального развития?
Если теория неподтверждается практикой, тем хуже для практики
(Вместо предисловия)
Прежде чем пояснить вынесенный вподзаголовок известный парадокс, замечу следующее. Критика теорий постиндустриального общества (но, что характерно, непрактики постиндустриального развития стран «первого мира»— она воспринимается почти всегда как единственно возможная), как правило, идет подвум линиям.
Первая: масштабы распространенияи, главное, роль процессов развития нового качества социума сильно преувеличены. Бум информационных технологий, резкое возрастание роли элиты профессионалов вжизни общества ит.п. характерны лишь для «золотого миллиарда», нодаже там радикальных, качественных изменений вприроде рыночной буржуазной экономики, гражданского общества иhomo economicus («экономического человека») непроисходит, ипотому основные постулаты прежней экономической, социальной, политической ит.д. теории остаются актуальными.
Как следствие развивается ивторая линия критики: пережив впериод перестройки краткосрочную эйфорию поповоду новых импульсов для «социализма будущего» всвязи спостиндустриальными тенденциями, критики нынешней системы слева довольно быстро впали впессимизм, убедившись, что напрактике рост информационных технологий ведет кпрямо противоположным процессам: упрочению транснациональных корпораций ирынка вэкономике, правых— вполитике иидеологии. Этот вялый пессимизм дополнил господствующую смену настроений, когда фукуямовский тезис о«конце истории» ивсеобщей победе либерализма был вытеснен хантингтоновским пророчеством предстоящих столкновений цивилизаций.
Так укрепился постмодернистский взгляд нарассматриваемые нами процессы: практика показывает, что прогресс информационного общества (общества профессионалов) есть реальность: она может дать идает определенные преимущества одним иможет принести иприносит проблемы другим; она описывается принципиально разнообразно врамках разных парадигм. Вотличие отэтих подходов автор предлагает подвергнуть критике нетолько теорию, ноипрактику протекания постиндустриальных процессов.
Напомню, что теоретическая критика практики была иостается неотъемлемой частью имощным предвестником грядущих изменений социальной жизни: качественные изменения социумов непроисходили вистории последних столетий— отРенессанса иПросвещения доперестройки— без предшествующего теоретико-культурного ниспровержения основих существования как экономически, социально, политически, нравственно регрессивных.
критерий прогресса— мера свободного всестороннего развития человека вассоциированной творческой деятельности вдиалоге сприродой
Именно так расценивали феодальный абсолютизм Просвещение, монархию Романовых— российская интеллигенция, «реальный социализм»— диссидентство. Представим себя наместе человека сренессансным мировоззрением, который вРоссии XVIв. всталбы перед задачей оценки природы ибудущего существовавшего тогда внашей стране строя. Пожалуй, ондолжен былбы сказать: да, практика нашего века показывает, что вподавляющем большинстве крупнейших держав укрепляются монархия, сословное неравенство, ауменя народине— еще ичудовищное крепостничество.
Тем хуже для практики: углубляющееся общественное разделение труда, мануфактуры, интенсивное сельское хозяйство могут идолжны развиваться нетак, как воФранции или Испании («первом мире» той эпохи), служа непроизводству предметов роскоши (непроизводительному, «фиктивному» богатству позднего феодализма) иумножению служилого дворянства («профессионалов» той эпохи), аиным целям...
Конечно, нам сейчас, спозиций будущего, легко судить: большинство ныне согласится стем, что рынок прогрессивнее натурального хозяйства, «социальное партнерство»— рабства икрепостничества, демократия игарантии прав человека— абсолютизма иинквизиции. А 300—400 лет назад Томас Мор иЭразм Роттердамский, Джордано Бруно иГалилео Галилей были всего лишь наивными романтиками, подвергавшими теоретической (и, добавлю, нравственной) критике мир объективной реальности, «доказывавшей», что власть дворянства идиктат церкви были, есть ибудут вовеки веков. Аминь.
Выдвигая гипотезу— мир (ивособенности— «первый») прогрессирующими темпами уходит с«магистральной дороги социального прогресса» ипереходит натупиковую ветку,— автор поневоле присоединяется (покаили, точнее, вновь) ксонму романтиков, которые (опятьже пока) могут лишь сформулировать (опираясь насвоих великих предшественников— отК. Маркса доЖ.-П. Сартра иЭ. Фромма) критерий оного прогресса— мера свободного всестороннего развития человека вассоциированной творческой деятельности вдиалоге сприродой— икратко систематизировать некоторые аргументы впользу своей гипотезы. Суть этих аргументов состоит вследующем.
Постиндустриальные технологии, доминирование творческой деятельности, новых «ресурсов» (неограниченно открытых для «потребления» знаний, феноменов культуры) мотивов иценностей (прежде всего связанных ссамореализацией человека вдеятельности-общении, ростом свободного времени как времени гармоничного развития человека)— все это проявления «заката» эпохи доминирования материального производства, общественной экономической формации.
Этот процесс уже начался вмире, хотя иидет крайне неравномерно. Более того, онознаменовался новым этапом вразвитии буржуазной общественной системы, который ябы назвал глобальной гегемонией корпоративного капитала. Это именно гегемония— целостная, тотальная власть капитала как единой экономической, социальной, политической идуховной силы; это власть именно капитала, персонифицированного прежде всего узким кругом глобальных игроков (ТНК, МВФ, МБ, ВТО ит.д.), сращенных снационально-государственными элитами стран «большой семерки» (прежде всего— США), иэто власть капитала, охватывающая весь мир.Ееслагаемые впринципе хорошо известны.
Глобальная власть капитала предполагает, во-первых, тотальный, проникающий вовсе поры жизни человека, рынок. Причем это нерынок свободно конкурирующих атомизированных предприятий, атотальный рынок как пространство борьбы гигантских сетей, центрами которых являются ТНК. Мывсе— работники, потребители, жители— становимся полурабами этих борющихся между собой пауков иих паутин, превращаясь вклиентов «МакДональдсов», «поколение пепси» ивцелом— вмещан-потребителей.
Во-вторых, гегемония капитала ныне— это преимущественно власть виртуального фиктивного финансового капитала, «живущего» вкомпьютерных сетях. Вмире образовался виртуальный «черный ящик», состоящий изгигантских (всотни миллиардов долларов) финансовых пузырей, надувшихся засчет как спекуляций в«первом мире», так идолгов, «асфальтирования» ит.п. форм финансового подавления стран «второго» и«третьего» миров.
В-третьих, глобальная гегемония капитала ныне предполагает непросто подчинение наемных рабочих через куплю-продажу рабочей силы, ноицелостное подчинение личности работника. Творческий потенциал, талант, образование— вся жизнь человека-профессионала присваивается современной корпорацией в«первом мире»; полукрепостнические методы эксплуатации, запирающие работников вгетто отсталости, все более распространяются нетолько в«третьем», ноиво«втором» мирах.
В-четвертых, общеизвестна система методов монополизации «первым миром» ключевых ресурсов развития— knowhow, высококачественной рабочей силы ит. п.— при поглощении подавляющей части природных ресурсов иэкспорте грязных технологий, социальной грязи в«третий» и«второй» миры.
В-пятых, это глобальное политическое иидеологическое манипулирование, информационное икультурное давление. Таков очень краткий перечень основных каналов тотальной гегемонии корпоративного капитала. После этого затянувшегося предисловия позволю себе сформулировать гипотезы, указывающие лишь три основных направления критики практики развития постиндустриальных тенденций встранах «золотого миллиарда».
Тупики царства необходимости
Гипотеза: перепроизводство фиктивных благ выступает как субститут развития креатосферы
Многочисленные данные ифакты, свидетельствующие оперемещении центра тяжести всфере занятости изиндустрии вобласть сервиса, авделовой активности— изматериального производства всферы финансовых ииных трансакций, общеизвестны. Несколько менее, новсеже достаточно широко распространена идея угрозы глобального кризиса «финансовых пузырей» (Парето) как гиперреализованного фантома (наподобие угрозы применения оружия массового уничтожения). Неменее известно ито, что это разбухание фиктивного финансового капитала сопряжено исростом искусственно раздутой рекламы ипереразвитой торговли (ориентированных ненаобслуживание, анаподчинение потребителя иподталкивающих его кросту престижного— ивэтом смысле тоже фиктивного— потребления), бюрократического (т.е. работающего прежде всего навоспроизводство аппарата) управления всех уровней, массовой культуры (неразвивающей, норазрушающей творческий потенциал человека) ит.п.
Мир вцелом оказывается лицом клицу сизвестным парадоксом: растущий объем производства материальных благ оборачивается нестолько социальным прогрессом, сколько разбуханием превратного сектора.
Обобщая эти процессы, можно сказать: вмире образовался ирастет превратный (фиктивный) сектор— сфера, где ниутилитарные материальные, никультурные ценности несоздаются, где преимущественно производятся ивоспроизводятся фиктивные блага, предназначение которых— обслуживание трансакций, трансформаций одних превращенных форм вдругие. Именно этот сектор поглощает огромные высвобожденные прогрессом материального производства вконце XXв. ресурсы. Здесь происходит какбы «удвоение превращения»: центром общественных связей, центром притяжения ресурсов, получения доходов ит.д. становится даже нематериальное производство вформе рынка, нодеятельность пообслуживанию иопосредованию собственно рыночных отношений (точнее, трансакций) между различными институтами.
Между производством, носящим материальный характер, иутилитарным потреблением встает огромный опосредующийих жизнь массив фиктивного капитала, бюрократизма, массовой культуры ит.п.Деятельность вэтой сфере как наиболее престижная, наиболее активно растущая внынешней общественной системе неможет непритягивать ксебе наиболее творческих, способных, обладающих новаторским потенциалом людей. Соответственно, именно она становится важнейшей сферой приложения новейших технологий (прежде всего информационных), здесь сосредоточивается основной творческий иноваторский потенциал человечества [Эта проблема решается принципиально сложно, ибо здесь, впревратном секторе, всферах обслуживающих его науки, новаторской деятельности ит.п. происходит сращивание творческого содержания труда иописанных выше превращенных форм. Занятые вэтой сфере лица, обладающие высоким творческим иноваторским потенциалом, внаибольшей степени «подкуплены» бизнесом, сосредоточенным вэтом секторе.
Для этих интеллектуалов разрыв с«превратным» сектором, переход вдругую сферу творческой деятельности принципиально сложен, ибоих мотивация, результатыих деятельности, самее характер, диктуемый превращенными формами данного сектора— вся жизнь должна быть вэтом случае качественно изменена. Вцелом, несколько забегая вперед, хотелосьбы подчеркнуть, что именно в«превратном» секторе инаиболее жесткий форме проявляется противоречие между прогрессом творческого посодержанию труда ипревращенными формами рыночных ивластных отношений, которые опосредуют творческую деятельность (более того, благодаря которым эта творческая деятельность развивается всовременном мире корпоративного капитала).].
Мир вцелом оказывается лицом клицу сизвестным парадоксом: растущий объем производства материальных благ (причем растущий все более благодаря «человеческому капиталу») оборачивается нестолько социальным прогрессом, сколько разбуханием превратного сектора.
Наряду сэтим идут ипроцессы нелинейного, новцелом прогрессирующего, нарастания социальной поляризации вкупе собострением глобальных проблем (опоследних ниже), ачто касается роста социальной поляризации, тоонпроисходит нетолько вглобальном масштабе, ноив«первом мире», где впоследнее время обозначилась тенденция выделения корпоративной номенклатуры— элиты «профессионалов», что вперспективе приведет кпревращению глобального мира вобщество «одной десятой».
Вот почему ключевой проблемой прогресса человеческого сообщества вXXIв. становится освобождение творческой деятельности отформ, которыеей навязываются впревратном секторе, выдавливание этого сектора ииспользование высвобождаемых ресурсов для прогресса креатосферы— мира культуры, общедоступной творческой деятельностии, соответственно, сфер, вкоторых создаются культурные ценности, идет процесс формирования, воспитания, обучения иразвития человека как свободной, всесторонне развивающейся личности.
Такой взгляд наструктурные изменения вобщественной жизни позволяет показать, что развитие постиндустриальных тенденций вусловиях современного корпоративного капитализма происходит впревращенных формах. Наиболее типичным для обозначения этих изменений является использование таких понятий, как «общество услуг», «информационное», или «постиндустриальное» общество. Вовсех случаях использования этих названий фиксируются действительные, реальные, объективные тенденции вытеснения индустриальных технологийи, шире, материального производства. При этом, однако, некритически, позитивистски отражается процесс создания субститутов, которые какбы «переносят» превращенные формы мира экономической необходимости (эти формы были названы выше) втосвободное пространство, которое моглобы быть занято креатосферой. Всвязи санализом превращенных форм структурных сдвигов, порождаемых генезисом царства свободы, особо важно прокомментировать уже упоминавшуюся теорию «общества услуг».
Она как раз фиксирует активное ивсе убыстряющееся развитие субститутов креатосферы всфере услуг, куда включаются все теотрасли, где несоздается материального продукта инеобеспечивается свободного всестороннего развития человека, т.е. прежде всего— именно отрасли превратного сектора. Втоже время всферу услуг включается иобслуживание жизнедеятельности человека (сюда входит, содной стороны, удовлетворение искусственно создаваемых утилитарных потребностей, асдругой— часть креатосферы: медицина, образование, наука, рекреация человека иприроды, т.е. особая часть сферы услуг, которая выходит запределыее превращенных форм) ит.д.
Концепция «общества услуг» может быть вцелом охарактеризована как отражение процесса замещения своего рода «свободного места» (которое образовалось вследствие резкого сокращения вразвитых странах материального производства) превратным сектором, лишь частично обеспечивая развитие человека, даитопреимущественно вотчужденных формах. Запонятиями «сфера услуг» и«материальное производство» скрывается крайне неоднородная совокупность сфер. Если вкачестве критерия прогрессивности структуры общественной деятельности принять меру продвижения отматериального производства ккреатосфере, даеще исучетом формирования такой превращенной формы этого процесса как превратный (фиктивный) сектор, товесьма сомнительными окажутся многие принятые ныне тезисы.
Во-первых, окажется, что критерий постиндустриальности как неявно применяемая мера развитости обществ (вчастности, один изкритериев отрыва «первого мира» отостальных) поменьшей мере недостаточен, ибо неучитывает такого важнейшего параметра, как сфера использования этих технологий (азначит— мотивы, цели исоциальные, экологические, гуманитарные результаты).
Во-вторых, посуществу неправомерным окажется типичное для многих авторов сближение (атоипрямое отождествление) постиндустриального сектора исферы услуг. Последняя включает огромный пласт доиндустриальных ииндустриальных видов деятельности. Кроме того, нельзя забывать иотом, что вотраслях материального производства (промышленность, транспорт ит.п.) ныне весьма развиты постиндустриальные технологии.
В-третьих, наиболее важными сточки зрения прогресса (экономического, социального, гуманитарного) окажутся нетеотрасли, где максимально используются информационные ииные высокие технологии, ате, где внаибольшей степени обеспечивается простор для ростков креатосферы (названные два критерия лишь частично совпадают), анепревратного сектора, т.е. общедоступного образования ивоспитания (прежде всего вдетских садах ишколах), здравоохранения, подлинных науки икультуры, анефинансовых спекуляций, маркетинга, массовой культуры ибюрократического управления.
Перечень следствий несложно продолжить, ноглавное для нас сейчас втом, что все они обусловлены гипотезой, которая, напомню, показывает, что именно креатосфера, анесонм многократно упоминавшихся выше превращенных форм, есть прогрессивный наследник развития материального производства.
Всвою очередь превращение креатосферы всоциальную основу прогресса обусловит: 1) качественные изменения всамом материальном производстве, сделав его «слугой» мира сотворчества; 2) превращение пространства ивремени формирования творческого потенциала личности исоздания культурных ценностей восновные сферы жизнедеятельности всех членов общества; 3) развертывание социального творчества как общедоступной (всеобщей) общественной формы развития креатосферы; 4) выдавливание превратного сектора ивыход изтупика «общества услуг».
Подчеркну: рождение креатосферы, вытеснение собственно материального производства— это процессы, которые только начались всовременном мире. Мыотслеживаем лишь первые шаги, которые неизбежно связаны споявлением достаточно уродливых, иногда мутантных форм, исегодня мыможем лишь сбольшим трудом продираться через эти довольно уродливые обличия новых феноменов, их превращенные формы, пытаясь вычленитьих зародыш, понятьих действительное существо. Более того, рождение креатосферы происходит сейчас крайне неравномерно, имыможем фиксировать вряде случаев лишь необходимостьее появления. Новлюбом случае существенно, что сегодня без изменения парадигмы общественного развития ипрактического акцента наэтих качественно новых сферах невозможно решение целого ряда глобальных проблем прогресса культуры (человека иприроды) как основы повышения производительности материального производства.
Итак, господствующая ныне модель постиндустриального развития, использующая высвобожденные высокими технологиями ресурсы для разбухания превратного сектора, генерирует собственные пределы, обостряя глобальные проблемы, отчуждая большинство отвозможности участия всотворчестве (итем самым лишая себя ключевых ресурсов прогресса постиндустриального мира) исоздавая (влице материально икультурно деградирующего большинства) предел собственному развитию. Тетеории постиндустриального (информационного ит.д.) общества, что лишь констатируют эти процессы, неставя даже вопрос овозможности инеобходимости альтернативы, посути, оказываются нечем иным, как апологетикой той господствующей социальной силы (ачтоэто, как неглобальный капитал?), которая обеспечивает именно такую модель. Ивэтом нет ничего нового: объективизм, деградирующий внекритичность ибезальтернативность, всегда оборачивается апологетикой, вчем мынераз убеждались насобственном опыте.
Жители Москвы и области в ближайшие дни смогут увидеть полет МКС
Международную космическую станцию (МКС) в ближайшие дни можно будет увидеть над Москвой и Подмосковьем, для этого ушедшим на изоляцию жителям даже не придется выходить на улицу - станция будет видна из окон квартир, сообщает Музей космонавтики.
Первопроходцы Марса. Пять самых знаменитых марсоходов
20 марта NASA сообщила о полной готовности марсохода Perseverance к полету. На него были установлены специальные пробоотборники для грунта. Именно в них марсоход может привезти на Землю образцы поверхности и, кто знает, возможно и жизнь.
На Марсе обнаружили странную дыру
Ученые НАСА обнаружили на снимках Марса необычную дыру. Отверстие расположено на склоне потухшего вулкана и может намекать на живые организмы, сообщается в блоге НАСА.
Планета Марс | Технический прогресс | Космодромы | высокие технологии | Современная культура | Иван Ильин | Шпенглер | Национальная идея | наукограды | городские игры
« Назад