Прежде чем переходить кисследованию мировоззрения Леонтьева, необходимо кратко осветить жизненный путь философа, который может прояснить эстетику его идей. Сам Константин Николаевич по-пифагорейски благоговейно относился кгармонии чисел, видя вних особый смысл всех круглых десятилетий своей жизни: 1831— рождение; 1851— год первого писательского сочинения, одобренногоИ.С.Тургеневым; 1861-женитьба, сыгравшая трагическую роль вего жизни; 1871— год прозрения, когда Константин Леонтьев сделал первый шаг кмонастырю, крелигиозно-философскому творчеству; 1881— потеря родового имения вс.Кудинове Калужской губернии; 1891— этот год стал последним вжизни мыслителя иписателя, нонепоследним вугаданномим мистическом ряду биографическихдат.
К. Н.Леонтьев родился 13\25 января 1831года всельце Кудинове Мещовского уезда Калужской губернии. Родословная поотцу неочень известная инепрослеживается ранее XVIIIв.Отец незанимался воспитанием Константина, имежду ними никогда небыло близости, скорее отчужденность идаже антипатия. ВстаростиК.Леонтьев занесет всвои автобиографические записи такую фразу: «Вообще сказать, отец был инеумен, инесерьезен». Это вчастности, выразилось втом, что когда мальчик впервые пошел исповедываться вхрам, отец, хохоча, выразил язвительную шутку опопе, который «засвои грехи верхом налюдях кругом комнаты ездит». Неприятный осадок отэтих воспоминаний остался вЛеонтьеве навсю жизнь.
Совсем иные чувства питал философ ксвоей матери, Феодосии Петровне— обаяние, ум, культура которой светили ему допоследних дней жизни. Чувственное отношение кмиру, литературный вкус, привязанность кизящным предметам иэстетизм оценок, первые религиозные впечатления— все это связано свлиянием матери. Оней оннеоднажды писал сблагоговением ипотрудился, чтобы издатьее сочинение— рассказ обимператрице Марии Федоровне: его мать вюности воспитывалась вПетербурге, вЕкатерининском институте, ибыла любимицей императрицы.
Родословной поматери Леонтьев гордился: тобыл старинный дворянский род Карабановых, известный еще сXVстолетия, оттенок гордости сохранился даже вощущаемомим сходстве сдедом, Петром Матвеевичем Карабановым. Дед имел облик барина икрасавца, любил стихи ивсе прекрасное, новместе стем был развратен допреступности, жесток добессмысленности изверства, заобиду бросился как-то собнаженной шпагой нагубернатора.
Духовный мир Леонтьева ссамого раннего детства был обвеян религиозными переживаниями,— ноони хотя изатрагивали глубину души, всеже преимущественно были обращены к«внешним формам» церковной жизни, как онпризнавался сам вписьме кВ. В.Розанову. Еще мальчиком, Константин Николаевич полюбил богослужения, эстетически жил ими,— икак раз эстетическое восприятие церковности, эстетическая обращенность кЦеркви были выражениями внутренней цельности, хотя инекритической, ноподлинной. Леонтьев недышал вдетстве воздухом отравленной секуляризмом культуры. Онвпитал всебя все содержание культуры под эгидой эстетического любования Церковью, еще недумая овнутренних диссонансах вкультуре.
Для мыслителя навсегда соединились ввоспоминаниях мать икрасота родового дома счистыми, щеголеватыми покоями, тишиной, книгами, комнатой матери (которую украшали портреты семерых детей) свидами напруд ивеликолепныйсад. Образ России впору его дипломатической деятельности поддерживался внем этими воспоминаниями. СочиненияК.Н. Леонтьева, вкоторых немало описаний великолепной природы, питались детскими впечатлениями оКудинове, куда оннераз возвращался после заграничной истоличной работы.
Гибель культуры, окоторой так много напишет философ позднее, переживалосьим внемалой степени как гибель благословенного уголка детства, авынужденная продажа впоследствии родовой усадьбы напоминает драму, позднее запечатленнуюА.П.Чеховым в«Вишневом саде».
После окончания Калужской гимназии (1849) икратковременного пребывания вярославском Демидовском лицее стал студентом медицинского факультета Московского университета (1850—1854). С1854 по1856г. был военным лекарем, участвуя вКрымской войне. Нетолько патриотические чувства, связанные сКрымской кампанией, ноижелание поправить южным климатом иизмененной жизнью свое здоровье привели его вКрым младшим ординатором Керчь-Еникальского военного госпиталя.
ВФеодосии Леонтьев познакомился сосвоей будущей женой, дочерью мелкого торговца Политова. Постепенно онначал тяготиться неустроенностью полевой службы, невозможностью продолжать литературные занятия, накоторые его благословлялИ.С.Тургенев. Наброски, этюды, замыслы переполняли его сундучок, ноему никак неудавалось ничего законченного, цельного. Его все чаще ичаще тянуло домой, очем онпостоянно писал матери.
Однако нетак просто оказалось освободиться отвоинских обязанностей, илишь осенью 1856года онполучил отпуск наполгода, аеще через год ивовсе распрощался сослужбой иотправился вМоскву подыскивать себе подходящее место, позволяющее заниматься литературой. Поувольнении в1857году, онстал домашним врачом внижегородском имении баронаД.Г.Розена. Вдекабре 1860года переехал вПетербург, решившись оставить медицину ради литературы.
В1863году Леонтьев— кэтому времени автор нескольких повестей ироманов («Подлипки» и«Всвоем краю»)— назначается секретарем консульства нао.Крит инапротяжении почти десятилетия находится надипломатической службе. Вэтот период времени оформляются его социально-философские взгляды иполитические симпатии, склонность кконсерватизму иэстетическому восприятию мира.
Десять лет Леонтьев занимал место консула вразных городах Турции, хорошо изучил Ближний Восток,— издесь окончательно сформировалась его философская иполитическая концепция.
В1871году, пережив глубокий нравственный кризис итяжелую физическую болезнь (которая едва непривела его ксмерти), Леонтьев оставляет дипломатическую карьеру ипринимает решение постричься вмонахи: сэтой целью подолгу бывает наАфоне, вОптиной пустыне, вНиколо- Угрежском монастыре, однако ему «несоветуют» отречься отмира, ибо он«неготов» еще оставить без сожаления литературу ипублицистику. В1880— 87гг. онработал цензором Московского цензурного комитета.
Выйдя вотставку, поселился вОптиной пустыни, где жил «полумонашескою, полупомещичьей жизнью» вснятом уограды монастыря отдельном доме сослугами иженой Елизаветой Павловной. При этом Леонтьев постоянно общался состарцем Амвросием как своим духовным руководителем изанимался литературной работой, благословение накоторую получал устарца. Значительную часть поздней литературной продукции писателя составила мемуарная проза, атакже обширная переписка, ккоторой онотносился как клитературной работе. Мемуарные ирелигиозно-философские мотивы объединяются соптинскими духовными впечатлениями вочерке «Отец Климент Зедергольм, Иеромонах Оптиной Пустыни» (1879).
Вянваре-апреле 1880года Леонтьев был помощником редактора «Варшавского дневника», там напечатал ряд статей. Водной изних унего прозвучала известная фраза: «Надо подморозить Россию, чтобы она не„гнила“...».
Окружение Леонтьева впоздние годы составляют консервативно настроенные литераторы— выпускники так называемого Катковского лицея (А. А.Александров, И.И.Фудель идр.), Ю.Н.Говорухо-Отрок, В.А.Грингмут, Л.А.Тихомиров.
Последние месяцы жизниК.Н.Леонтьева отмечены бурной перепиской сВ. В.Розановым. Внем онувидел наследователя своих идей. Так, вписьме от13августа 1891года содержатся «безумные афоризмы», вкоторых философ заостренно формулировал основной внутренний конфликт своего миросозерцания— оставшийся непримиренным антагонизм эстетического ирелигиозного принципов, разрешение которого видит лишь вподчинении эстетики религии: «Итак, ихристианская проповедь, ипрогресс европейский совокупными усилиями стремятся убить эстетику жизни наземле, т.е. самую жизнь. Чтоже делать? Христианству мыдолжны помогать, даже ивущерб любимой нами эстетики...».
Монахом онстал только незадолго досвоей смерти, в1891году, под именем Климент, исполнив обет, данныйим еще 20лет назад (после исцеления вСалониках). Поуказанию преподобного Амвросия ему надлежало сразуже после пострижения перейти вТроице-Сергиеву Лавру для прохождения там монашеского пути. ВСергиевом Посаде, куда Леонтьев переехал вконце августа, онузнал окончине старца иуспел нанее откликнуться памятной статьей «Оптинский старец Амвросий». Здесь, влаврской гостинице, напороге монастыря, невступив вчисло его братии, онумер отвоспаления легких. Монах Климент был похоронен вГефсиманском скиту Троице-Сергиевой Лавры, где его могила находится ипоныне.
Леонтьев заявил осебе как оригинальном мыслителе внаписанныхим вэтот период работах «Византизм иславянство», «Племенная политика как орудие всемирной революции», «Отшельничество, монастырь имир.Ихсущность ивзаимная связь (Четыре письма сАфона)», «Отец Климент Зедергольм», «Записки отшельника», «Плоды национальных движений направославном Востоке», «Средний европеец как идеал иорудие всемирного разрушения», «Грамотность инародность» и«Варшавский дневник», многие изкоторых были позже изданы вдвухтомнике «Восток, Россия иславянство» (1885—1886). Они свидетельствуют остремленииих автора соединить строгую религиозность сосвоеобразной философской концепцией, где проблемы жизни исмерти, восхищение красотой мира переплетаются снадеждами насоздание Россией новой цивилизации.
Свою доктрину онназывал «методом действительной жизни» иполагал, что философские идеи должны соответствовать религиозным представлениям омире, обыденному здравому смыслу, требованиям непредвзятой науки, атакже художественному видению мира.
Мировоззрение Леонтьева представляет очень своеобразное сочетание эстетизма, натурализма ирелигиозной метафизики. Очень близко примыкая кславянофилам, будучи открытым ипрямым последователемН.Я.Данилевского, онвместе стем, внекоторых вопросах, значительно отклонялся отних (особенно это сказалось вполитических вопросах). Философ нетолько небыл вних славянофилом, ноизаявлял обессодержательности племенной связи самой посебе. ВРоссии онвовсе невидел чисто славянской страны. «Бессознательное назначение России небыло инебудет чисто славянским»,— отмечал мыслитель.
Вотличие отФ. И.Тютчева, чьи историософские построения основаны натеории мировых монархий, К.Н.Леонтьев использовал терминологиюН.Я.Данилевского, писавшего окультурно-исторических типах, упрекал его взабвении византийского. Эстетическое ирелигиозное отталкивание Леонтьева отсовременной Европы сее уравнительными тенденциями, сее отречением отсвоего собственного великого прошлого,— все это слагалось вединое ипоследовательное мировоззрение.
Его влекла лишь красота исила, ионубегал отЕвропы кмиру, где верил, что еще возможно подлинное развитие ицветение. УЛеонтьева нет итени того культа племенного своеобразия, которое мывидели уДанилевского. Наоборот, племенная близость сама посебе еще никчему необязывает. «Любить племя заплемя,— пишет онводном месте,— натяжка иложь».
Борясь против этого племенного принципа вславянофильстве, философ доказывал неопределенность ималоплодовитость славянского гения инастаивал натом, что Россия всем своим развитием обязана неславянству, авизантизму, который она усвоила инесколько дополнила.
Втоже самое время Леонтьев призывает сохранить целость исилу русского духа, чтобы «обратить эту силу, когда ударит понятный всем, страшный ивеликий час наслужбу лучшим иблагороднейшим началом европейской жизни, наслужбу этой самой «великой старой Европе, которой мыстолько обязаны икоторой хорошобы заплатить добром». Всоответствии сосвоим пониманием законов исторического развития, Леонтьев сознательно боролся сидеями эгалитаризма илиберализма.
Его философия истории оформилась вработе «Византизм иславянство» (взначительной мере под впечатлением книгиН.Я.Данилевского «Россия иЕвропа»). Свою концепцию мыслитель называл органической, аометодеее говорил как оперенесении идеи развития из«реальных, точных наук... висторическую область».
Философский трактат «Византизм иславянство»— самое знаменитое произведениеК.Н.Леонтьева. При жизни Константина Николаевича она публиковалась трижды: в1875г., азатем в1876и 1885гг. Сам мыслитель придавал этой работе очень большое значение иожидал, что этот трактат его прославит. Однако при жизни философа это мечтание несбылось. Вразное время о«Византизме иславянстве» высказывались многие известные люди, втом числе историкМ.П.Погодин ифилософВ.В.Розанов, однако напротяжении нескольких десятилетий главный труд Леонтьева оставался фактически невостребованным ипочти незаметным. Понастоящему «заметили» иоценили его лишь вразгар Серебряного века.
Актуальнымже импульсом философско-исторических построений Леонтьева является его реакция насовременное состояние европейской цивилизации, свидетельствующее о«разрушительном ходе современной истории». Свою позицию онопределяет как «философскую ненависть кформам идуху новейшей европейской жизни».
Общие принципы леонтьевской историософии философ проверяет наЕвропе, напроблемах России, нотут вчисто теоретические анализы привходит уже «политика»,— т.е.вопросы отом, что нужно делать или чего надо избегать, чтобы неоказаться напутях увядания иразложения. Вкритике современной Европы онвыделяет два основных тезиса: содной стороны— демократизация, асдругой— проявление «вторичного упрощения», тоесть явные признаки увядания иразложения вЕвропе.
Еще резче инастойчивее унего эстетическая критика современной культуры. Вней Леонтьев углубляет изаостряетто, что было сказано о«неустранимой пошлости мещанства» А.И.Герценом (которого мыслитель чтил именно заэту критику). Онводном месте говорит: «Будет разнообразие, будет имораль: всеобщее равноправие иравномерное благоденствие убилобы мораль».
Для красоты цветущей сложности одинаково губительны исоциализм, икапитализм, ибо один откровенно провозглашает социальное равенство, другой ведет куравнительности потребностей, вкусов, околокультурных стандартов. Коммунистическое равенство рабов ибуржуазное сползание вмассовую культуру— это смесительное упрощение, свидетельствующее оразложении, гниении, старении органического целого.
Вгибнущих, деградирующих обществах, понаблюдению Леонтьева, меняется психология людей, гаснет энергия жизнедеятельности, падает, как говорил столетие спустя его последователь Лев Гумилев, пассионарность. Империи гибнут при внешне благополучных условиях, при какой-то расслабленности властей инарода.
Философ чувствовал приближение грозы над Россией, хотя изнал, чтоей еще далеко доисчерпания своего срока жизни. Возраст Россиион, как ивпоследствииЛ.Н.Гумилев исчислял отКуликовской битвы, отгода объединительной миссии преподобного Сергия Радонежского.
Ноособенно полной для осознания мировоззрения философа является его статья «Грамотность инародность», написанная в1869году иопубликованная в«Заре» в 1870-м году. Чемже можно объяснить отсутствие этой работы вмногочисленных переизданиях Леонтьева, относящихся к 90-м годам XXвека? Видимо, пугающим представляется необычное содержание статьи. Онвней указывает, сколь разрушительное воздействие может оказать просвещение (даже впростейших, «ликбезовских» формах) накультурно-исторические устои, хранителем которой является народ.
Один изпутей спасения России Леонтьев связывал исразрешением Восточного вопроса изанятием Константинополя. Именно сэтим городом были сопряжены заветные, «безумные мечты» той части русского общества, которая видела Россию наследницей Византии. Он, также как иФ. И.Тютчев, разделяет «староримский» и«византийский» тип, подобно тому, как поэт разделял Римскую иВизантийские империи. Подобные мессианские настроения великолепно отразилФ.И.Тютчев встихотворении ссимволическим названием «Русская география».
Захват Константинополя должен был явиться ключевым моментом для осуществления проекта Леонтьева. Его суть состояла нетолько визгнании турок изЕвропы, нестолько вэмансипации, сколько в«развитии своей собственной оригинальной славяно-азиатской цивилизации». Фундаментом нового культурно-государственного здания должно было стать формирование восточно-православной политической, религиозной, культурной, нонивкоем случае неадминистративной конфедерации славянских стран. Именно эта конфедерация должна была обеспечить «новое разнообразие вединстве, все славянское цветение» ивтоже самое время стать оплотом против западного европеизма.
Входе разработки конкретных планов, ситуаций иконкретных результатов будущей войны заЦарьград Леонтьевым ставятся ианализируются многочисленные проблемы, так или иначе связанные сустранением угрозы состороны «космополитического рационализма» (революционизма) исусловиями осуществления идеального славизма.
Его рассуждения имысли оКонстантинополе нельзя воспринимать только сузкоутилитарных позиций. Здесь важна сама идея, позволяющая оценить характер его эстетических, исторических ифилософских взглядов. Россияже, как считал Леонтьев, еще недостигла периода культурного рассвета. Поэтому влияние западных уравнительных идей может оказаться для России смертельным ядом, который погубитее прежде, чем она сумеет найти самое себя.
Вэтой связи философ бесстрашно защищает суровые меры государства, становится «апологетом реакции», воспевает «священное право насилия» состороны государства. Онотмечает: «Свобода лица привела личность только кбольшей безответственности», атолки оравенстве ивсеобщем благополучии— это «исполинская толщина всех ивсе толкущая водной ступе псевдо-гуманной пошлости ипрозы».
Следует подчеркнуть, что впротивоположностьН.Я.Данилевскому, довольно равнодушному крелигии, Леонтьев был глубоко верующим человеком, свято преданным православию. Вэтом отношении оншел дальше славянофилов. Если терекомендовали России вернуться ктрадициям московского быта, тофилософ обращался кпервоисточнику православия, кдревней Византии, культуру которой онвысоко ценил исчиталее образцом для России истал продолжателем идейФ.И.Тютчева.
Вразвитии мировоззрения Леонтьева отталкивание отЕвропы сыграло огромную роль, ноэто было нетолько отталкивание отевропейской культуры, здесь действовало ясное сознание иполитической противоположности Европы— Востоку.
Как никто другой, мыслитель знал: русская интеллигенция, авместе сней ивсе, кто читает книги, слушает лекции, буйствует вдискуссиях, свернули сдороги цельной веры отцов, критицизм инигилизм все более поглощали души. «Самих себя, Россию, власти, наши гражданские порядки, наши нравымы (современ Гоголя) неумолкаемо иомерзительно браним. Мыразучились хвалить; мыпревзошли всех вжелчном иболезненном самоуничижении, неимеющим ничего, заметим, общего схристианским смирением»,— сгоречью замечал философ. Однако вдругом месте унего появляется инадежда обудущем России: «Яверю, что вРоссии будет племенной поворот кправославию, прочный инадолго. Яверю этому потому, что урусского душа болит».
Врусской прозе этот мотив «душа болит» зазвенит вовсей силе уВасилия Шукшина. Леонтьевже почувствовал спасительную для русской культуры, дляее веры основу. Русские несмогут стать утилитаристами, несмогут жить только выгодой, наживой, сиюминутностью, ибо душа болит.
Всегда находились наРуси люди, вкоих верх брали либо безудержная стихия языческого буйства, либо беззаветное следование святоотеческим преданиям. Константин Николаевич удивительным образом проявил исилу языческих страстей, исветлое стремление кмонастырю. Такое соединение противоречий высекало неискры, апламя душевных терзаний. Это душевное противоречие определило напряжение жизни, вкоторой быловсе: распутство, творчество, монашество.
Вомногом, путь русского народа отязычества кправославию— это ипуть Леонтьева, иоттого, что этот путь был сжат тугой пружиной, каждый шаг его жизни таил немыслимое напряжение. Онждал отжизни чего-то несбыточного, верил всвой литературный гений, всвои провидения. Бывало, что ждал признания своих талантов, страдал отбесчувственности инедомыслия современников, нобывало, что успех уженщин радовал его больше, чем успех литературный. Однако, наступало время, когда писатель становился безразличен иктому, икдругому. Его импульсивность, непостоянство, замешанные наромантизме, соединенные сэлитарным скепсисом, какбы предвосхищают умонастроения многих молодых сегодняшнегодня.
Сам стиль его историософского мышления воздействовал нетолько нафилософское, ноинахудожественное сознание деятелей серебренного века (вомногом также как ивслучае сФ. И.Тютчевым). В 20-е годы историософия Леонтьева, вособенности его «морфологическое» обоснование национальной самобытности, воздействовало наконцепцию русского евразийства. Входе событий XXвека все больше внимания привлекает футорология Леонтьева.
Еще задолго донашумевшей книгиО.Шпенглера «Закат Европы» русский философ установил диагноз болезни. Главная беда— обезличенность жизни при всех разговорах оличности, свободе, демократии, прогрессе. Нарастает единообразие, унификация, «бесцветная вода всемирного сознания». «Практику политического гражданского смешения Европа пережила,— писал Леонтьев в„Византизме иславянстве“,— скоро, может быть увидим, как она перенесет попытки экономического, умственного (воспитательного) иполового, окончательного упростительного смешения!... Она стремится посредством этого смешения кидеалу однообразной простотыи, недойдя донего еще далеко, должна будет пасть иуступить место другим!»
Всматриваясь вгибельные для России идеи, онтоидело срывается почти намольбу, уговаривая соотечественников остановиться, одуматься ипротиводействовать гниению, исходящего изЗапада.
Нелегко было Леонтьеву найти единомышленников при жизни, нелегко ему достучаться идонаших современников, опьяненных идеями либо социализма, либо рыночного процветания. Онобнажил шпагу перед самыми безусловными ценностями цивилизованного, номалокультурного мира: прогрессом, равенством, свободой, всеобщей образованностью. Поэтому ониоказался одиноким, непонятым, забытым.
Жизнь Леонтьева пришлась напериод ломки традиционного уклада жизни. Научный образ мышления вытеснил веру сдоминирующих позиций вмассовом сознании вЕвропе ивсерьез конкурировал сней вРоссии. Демократия наступала насословность иаристократизм вобщественном устройстве икультуре. То, что уже рухнуло вЕвропе, начинало трещать повсем швам ивРоссийской империи. Республика уничтожила монархические устои Франции, Германии, Италии. Ивитоге, уже после смерти философа, вся планета, анеодин лишь московско-петербургский уголок Евразии, оказалась под политическим идуховным влиянием агонизирующей цивилизации. Пройдя путем, вомногом предсказанным Леонтьевым...
Жители Москвы и области в ближайшие дни смогут увидеть полет МКС
Международную космическую станцию (МКС) в ближайшие дни можно будет увидеть над Москвой и Подмосковьем, для этого ушедшим на изоляцию жителям даже не придется выходить на улицу - станция будет видна из окон квартир, сообщает Музей космонавтики.
Первопроходцы Марса. Пять самых знаменитых марсоходов
20 марта NASA сообщила о полной готовности марсохода Perseverance к полету. На него были установлены специальные пробоотборники для грунта. Именно в них марсоход может привезти на Землю образцы поверхности и, кто знает, возможно и жизнь.
На Марсе обнаружили странную дыру
Ученые НАСА обнаружили на снимках Марса необычную дыру. Отверстие расположено на склоне потухшего вулкана и может намекать на живые организмы, сообщается в блоге НАСА.
Планета Марс | Технический прогресс | Космодромы | высокие технологии | Современная культура | Иван Ильин | Шпенглер | Национальная идея | наукограды | городские игры
« Назад